ἓν οἶδα ὅτι οὐδὲν οἶδα
Стоишь не берегу и чувствуешь солёный запах ветра, что веет с моря. И веришь, что свободен ты, и жизнь лишь началась. И губы жжет подруги поцелуй, пропитанный слезой.
Уже постучались на небеса, накачались текилой, буквально проводили себя в последний путь, а ты на море-то не побывал. Не знал, что на небесах никуда без этого? Пойми, на небесах только и говорят, что о море, как оно бесконечно прекрасно, о закате, который они видели. О том, как солнце, погружаясь в волны, стало алым, как кровь. И почувствовали, что море впитало энергию светила в себя и солнце было укрощено, и огонь уже догорал в глубине. А ты? Что ты им скажешь? Ведь ты ни разу не был на море. Там навереху тебя окрестят лохом.
На небе только и разговоров, что о море и о закате. Там говорят о том, как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром, как он тает в волнах, и еле видимый свет, словно от свечи, горит где-то в глубине.
Смерть — очень неприятная форма бытия.
Бояться глупо.
Уже постучались на небеса, накачались текилой, буквально проводили себя в последний путь, а ты на море-то не побывал. Не знал, что на небесах никуда без этого? Пойми, на небесах только и говорят, что о море, как оно бесконечно прекрасно, о закате, который они видели. О том, как солнце, погружаясь в волны, стало алым, как кровь. И почувствовали, что море впитало энергию светила в себя и солнце было укрощено, и огонь уже догорал в глубине. А ты? Что ты им скажешь? Ведь ты ни разу не был на море. Там навереху тебя окрестят лохом.
На небе только и разговоров, что о море и о закате. Там говорят о том, как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром, как он тает в волнах, и еле видимый свет, словно от свечи, горит где-то в глубине.
Смерть — очень неприятная форма бытия.
Бояться глупо.